Зайкина избушка
Сергей Сапцов
Как в берёзовом лесочке по соседству, не тужа,
Жили-были Зайка серый, рядом – рыжая Лиса.
Осень с холодом приходит, снег над головой ...
Роль метафоры в жанре сказки для детей
Литературная повесть-сказка сохраняет связь с мифом, унаследованную от своей ближайшей предшественницы, фольклорной волшебной сказки. Отношения между сказкой и мифом многоплановы, но в первую очередь их объединяет особенность фантастики — она волшебная.
В повестисказке могут присутствовать мифологические герои и образы. Они часто заимствованы из традиционной мифологии: прежде всего, используются фольклорные роли вредителейдарителей (бабаяга, кощей, леший, домовые). В литературных повестяхсказках — они порой выступают и в роли главного персонажа. Но обычно главные герои в повестяхсказках оригинальны, они близки миру ребенка: это или сами дети, или персонажи, обладающие «детскими» качествами (наивностью, желанием познать мир, получить ответы на вечные, кажущиеся неразрешимыми вопросы). При этом они часто становятся героями новых мифов.
В основе мифологических образов, а по мнению некоторых исследователей, и мифа, лежит метафора в широком смысле слова. М. Мюллер, А. Н. Афанасьев, А. А. Потебня видели в языковой метафоре и порожденной ей языковой двусмысленности истоки мифа. К. ЛевиСтросс считал метафоричность определяющим признаком мифологического мышления, работающего по способу «бриколажа», когда фундаментальная противоположность (например, жизни и смерти) подменяется менее резкой (например, растительного и животного царства), а эта, в свою очередь, более узкой оппозицией (травоядных и плотоядных) и т. д. В конкретном случае, подмены венчаются введением в повествование в качестве «культурного героя» зооморфного существа, «нейтрализирующего» противоположность. Кроме того, аждая новая трансформация мифа, по мнению ученого, оказывается полностью или частично «метафорой» исходного.
В символической теории мифа подробно рассматривается проблема обозначений (соотношение содержания понятий языка Мифа с их знаками). Э. Кассирер полагал, что мир Мифа — «духовная структура», мир одних представлений, получаемых с помощью определенного «психического механизма». Его специфика — в неразличении реального и идеального, вещи и образа, тела и свойства, «начала» и принципа, в силу чего сходство или смежность преобразуется в причинную последовательность, а причинноследственный процесс имеет характер материальной метафоры. А. Ф. Лосев, говорил об особой мифологической интуиции, свойственной каждому человеку, которая способна превратить идею самой обыкновенной вещи в необычную, как например, идея коврасамолета. «Мифическая отрешенность», работающая по тому же «метафорическому принципу», может присутствовать не только во взгляде на ту или иную вещь, но на все бытие, «на любую вещь, на Божество, на природу, на небо, на землю, на свой, наконец, костюм, на еду, на мельчайший атом повседневной жизни» [1: 94]. Этот
взгляд на мир, запечатленный в тексте, и будет, по всей видимости, отличительной чертой сказочных образов и мира сказочного произведения.
Джанни Родари [3] основным способом создания волшебства считает «бином фантазии», заключающийся в игре двумя случайными словами. Он строится на способности мифологического мышления сопрягать несочетаемое, обозначенной выше как техника «бриколажа». И хотя мотивации вымышленных образов разные (у древнего человека это стремление снять глобальные противоречия, а в литературной сказке — целью становится сам вымысел, игра, волшебство), — в основе механизма их создания лежит мифологический метафорический перенос.
Практически все приемы, перечисляемые Дж. Родари, используются в цикле сказочных повестей В. Каверина «Ночной сторож, или семь занимательных историй, рассказанных в городе Немухине в тысяча девятьсот неизвестном году» [2]. Это и языковая игра, и сказочные элементы, погруженные в реальную действительность, и «оживление метафор», загадки, интертекстуальная игра.
Любимый прием В. Каверина — живая метафора, которую писатель использовал во всех своих сказках. Великий Завистник («Много хороших людей и один завистник») в концеконцов лопается от зависти, человекчасы («Песочные часы) вынужден стоять на голове, чтобы «зарядиться» положительной энергией, в сказке «Летающий мальчик» реализуется метафора полета. Петька Воробьев сначала научился летать с помощью волшебного заклинания, но важнее оказывается его полетпрыжок с реальной тридцатиметровой вышки, пусть и в необыкновенной стране Летандии, когда им движет высокое устремление — спасти своих друзей. Именно в этом смысле Петька «летающий мальчик».
Легкие шаги из одноименной сказки принадлежат не снежной бабе, а Снегурочке, попавшей, правда, в современный бюрократизированный мир, где даже волшебство подчинено ведомствам. От чиновников Министерства Вьюг и Метелей веет особым «холодом безразличия и безучастия» к судьбам простых людей. В этом примере метафора проделывает двойной путь. Это значение реализуется, поскольку речь идет о «холодных» министерствах и ведомствах, но затем автор сообщает, что холод чиновников — холод «переносного» свойства.
В основе «Немухинских музыкантов» лежит идея об абсолютном слухе. Его носителем является Фея Музыки, по совместительству учительница немухинской музыкальной школы. Участники ее разноцветного оркестра — Черный Фрак, Дымчаторозовый Пудель, Краешек Голубого Неба, Белый Мяч, Яркожелтый Плакат, Кремовая Шляпа, Зеленые Попугаинеразлучники — исполняют на разные голоса удивительную музыку, которая заставила «звук отозваться эхом на звук, цвет отозвался на цвет и весь Немухин зазвучал, как огромный разноцветный оркестр» [2: 60].
Каверин пишет, что «слово и жизнь человека — родные братья и даже, я бы сказал, близнецы» [2: 27]. Закон буквального понимания метафор, пословиц, примет распространяется и на героев, которые действуют в соответствии с открытым смыслом слов. Героиня сказки «Сын Стекольщика» госпожа Ольоль, хочет, чтобы Танин отец предложил ей руку и сердце. «И если руку он иногда предлагал госпоже Ольоль, когда она стояла на лестнице, вытирая пыль в библиотеке. Но сердце… До этого было далеко!» К счастью, Николаю Андреевичу удается избежать участи быть съеденным женой, как это произошло с отцом Юры Ларина («Сильвант»). Другой герой утверждает, что не мог бросать слов на ветер, потому что «в тот день была тихая, безветренная погода» [2: 21], сплетня не помещается в портфель Зинки Миленушкиной, которая собирает их по всему городу, пациенты Главного врача страдают странными заболеваниями: ктото сел в калошу, другому соседка въелась в печенку, у третьего ушла в пятки душа, какойто простодушный парень тяжело пострадал, сунув свой нос в чужие дела, а комуто по ошибке доктор подарил очки, через которые весь мир кажется веселым, счастливым.
В сказках В. Каверина метафора инициирует сюжет, служит средством создания образов героев, определяет линию их поведения. Дидактика в сказках, идущая от сказочного сюжета, который можно выразить краткой формулой: запрет и его нарушение, испытания героя, возвращение умудренного опытом, получившего урок героя домой, — уходит на второй план. Нравоучение или символический смысл заключен в самой метафоре. Итак, основные функции метафоры в жанре повестисказки: метафора как особый механизм логики мифологического мышления, используемый при создании мифологических и сказочных героев и образов; «оживление метафоры», в том числе стертой, как повод для создания сказочного образа или сюжета; художественностилистический прием.
